В 2016 году в России пройдут парламентские выборы. Это событие рассматривается Кремлем как период повышенной политической турбулентности, который нужно проскочить с минимальными колебаниями режима, а оппозицией – как немного приоткрытое окно возможностей, позволяющее выйти в политический авангард. На что в такой ситуации может рассчитывать либеральная оппозиция и удастся ли ей консолидировать силы для противостояния режиму?

Кого не пустить

Вопрос о том, что делать на выборах 2016 года, тесно связан с тем, какой формат политического участия и какие ресурсы будут доступны оппозиции к началу думской кампании 2016 года. Алексей Навальный, объявивший вместе с Михаилом Касьяновым о создании коалиции в конце апреля, говорил, что цель – сформировать в новом составе Госдумы представительство тех избирателей, кто голосовал за него на выборах мэра Москвы в 2013 году. Это прогрессивный средний класс, интеллигенция, либеральное сообщество.

Такая задача сегодня выглядит заведомо нерешаемой. Протестные настроения спали, Кремль вернулся к прежней тактике максимальной степени управляемости. Сегодня власти убеждены, что уровень поддержки Владимира Путина зашкаливает, а значит, истинно демократическим решением станет не допустить Навального до выборов.

Именно фигура Навального тут ключевая. Соцопросы 2011–2012 годов подтверждали, что он был наиболее узнаваемым и популярным лидером протеста. Его 27% на выборах мэра Москвы в недружественных условиях – это заявка на выход в первый эшелон политиков. Это не только электоральный ресурс, Навальный стал единственным лидером, который добился успеха именно на антипутинской основе. И тут ему не составит конкуренции никакая другая политическая сила из тех, кто входит во второй и третий эшелон.

При неизменных современных условиях наиболее вероятным представляется сценарий, при котором Навальный ни в какой форме (сам он не имеет права баллотироваться) не будет допущен к выборам: на этом фоне выглядит логичным отказ в регистрации его Партии прогресса. Кремль рассматривает противостояние с Навальным, который, безусловно, воспринимается как угроза в среднесрочной и долгосрочной перспективе, не в юридическом контексте, а в политическом. В такой логике никакой зарегистрированный политический участник не сможет бороться за места в Госдуме, если за ним будет мелькать фамилия Навального.

Поэтому все споры о том, на базе какой партии идти в Госдуму, не имеют никакого значения. Пока среди зарегистрированных есть только две готовые на это партии: РПР-ПАРНАС Касьянова – Яшина и «Гражданская инициатива» Андрея Нечаева. Но на представительство протестного среднего класса эти партии без Навального претендовать не смогут.

Участие в выборах воспринимается Кремлем как инструмент повышения узнаваемости, формулирования альтернативы, которая, скорее всего, не будет заметна на зачищенном политическом поле в 2016 году, но может проявить себя в долгосрочной перспективе, где параметры устойчивости нынешней власти менее предсказуемы. Допуск к участию в выборах – это отработка технологий, это обучение команды, это опыт. Навальный был в этом плане очень успешным на выборах мэра Москвы, чем, собственно, и убил свои шансы на дальнейшие кампании. Вряд ли стоит сомневаться в том, что Путин, который, скорее всего, лично принимает решения о судьбе Навального, искренне убежден, что за спиной оппозиционера стоит Госдеп, стремящийся любыми доступными средствами подорвать доверие к власти. И дело вовсе не в том, что Навальный мог бы получить голоса. Не этого боится Путин. Главный риск – появление и расширение симпатий к нему со стороны крупных игроков внутри власти и среди бизнеса. Пример интереса «Альфы» к Навальному мог напугать Кремль не меньше, чем 27% на выборах.

Кого пустить

Тем не менее Кремль все-таки будет искать паллиативы, которые смогут выступить политической отдушиной для либерально настроенного антипутинского электората. Тут к выборам могут допустить две колонны. Первая – либералы 90-х годов, которые в отличие от Навального воспринимаются Кремлем как оппозиционный планктон. Если Навальный – это политик, против которого разрабатываются «спецоперации», то либералы из 90-х – это малозначительный фон внесистемной оппозиции. При этом отношение Навального к ним примерно такое же, и не потому, что он высокомерен, а потому, что слишком велика разница потенциалов. По большому счету, вопрос о том, будет ли эта колонна участвовать в выборах или не будет, не имеет особого значения для расклада мест в будущей Думе. Разве что в Кремле решат рискнуть и выпустить эти партии в неформальной связке с Навальным, с тем чтобы окончательно дискредитировать. При таком развитии событий резко повышаются шансы силового сценария в отношении самого Навального, который рискует получить реальный срок (его кубы по всей стране уже точно никто больше не допустит).

Вторая колонна – конструктивные либералы, совместимые с путинским режимом. Это в первую очередь Алексей Кудрин, в свое время претендовавший на роль арбитра между Кремлем и протестом. Кудрин может стать очень комфортным спарринг-партнером. Ему доверяет либеральная элита и деловое сообщество, но электоральный потенциал его относительно ограничен: экономический блок правительства в 2000-е годы был одним из самых непопулярных. Но главное – Кудрин сам не претендует на то, чтобы выдвигать реальную альтернативу Путину. Его участие в политике может касаться только конкуренции программ, которые власть готова принимать к сведению со стороны ОНФ, профессиональных сообществ, системных партий или умеренных либералов. Интрига тут исключительно организационная: пойдет ли Кремль по пути третьего издания условного СПС. Первое, напомним, проиграло выборы в 2003 году на фоне антиолигархического тренда и начала разгрома ЮКОСа. Второе было поручено Михаилу Прохорову, который так и не сумел стать политиком. Кудрин же вполне подходит на роль лидера новой правой силы.

При этом каким бы ни был сценарий реализации выборов 2016 года, режим располагает всеми административными и силовыми возможностями для того, чтобы обеспечить желаемый состав участников выборов. Если по каким-то причинам, например, лишат регистрации РПР-ПАРНАС, сто тысяч не выйдут протестовать против этого решения. Поэтому возникает вполне закономерный вопрос: если внесистемная оппозиция понимает (а она понимает), что борьба за свою фракцию в Госдуме на сегодня – это политическая декорация, то каковы реальные цели коалиционного строительства в их среде? Кто с кем и за что может объединяться или не хотеть объединяться?

Вероятно, если Кремль выводит политическую конкуренцию с реальной оппозицией во внесистемное поле, исключая конкуренцию в рамках легальных форм политического участия, то и внесистемная оппозиция будет вынуждена принимать эти правила игры. На практике это может выражаться в формулировании альтернативного путинскому политического предложения – либерального проекта, который де-факто давно существует, но был лишен дееспособного носителя. Этот проект уникален тем, что в нем все игроки с минимальными электоральными шансами в той или иной степени встроены в путинский режим. Поэтому борьба за узнаваемость, за электоральный ресурс в нынешней ситуации вовсе не средство для получения думских мандатов, а среднесрочная цель: накопить социально-политические ресурсы, которые могут быть трансформированы в реальные политические дивиденды тогда, когда Кремль утратит способность поддерживать российскую политическую систему в ее нынешнем виде.

Татьяна Становая – руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

следующего автора:
  • Татьяна Становая