В 2013 году, когда США в первый раз раздумывали, не ударить ли по Сирии, Юрий Сапрыкин, видный хроникер современности и один из организаторов митингов зимы 2011/12 года, написал о фатальной матрице американской политики: хороший там президент или плохой, наш или чужой, интеллигент или ястреб – он рано или поздно приходит к тому, чтобы кого-то бомбить. Огорчительные наблюдения в тот раз подтвердились не вполне: от того, чтобы бомбить Сирию, Обама воздержался, согласившись на предложение Путина, а с Асадом продолжил воевать через посредников. Но фатальная предопределенность американской жизни к тому времени все равно уже проявила себя в Ливии, хотя исполнителем воли парок был не столько сам Обама, сколько его госсекретарь Хиллари Клинтон.

Следствие против причины

Президент Трамп повел себя как опытный античный герой, чья мудрость в том, чтобы как можно скорее перестать противиться року и исполнить предназначенное. Судя по всему, он обогнал всех президентов США по краткости срока между вступлением в должность и приказом применить военную силу за рубежом. Теперь, когда будут обсуждать, что сделал Трамп в первые сто дней, есть что ответить и о чем написать твит. Одним из главных мотивов, двигавших Трампом, несомненно, было желание доказать, что он решительнее Обамы, который, как новый Гамлет, проводил время в вечных размышлениях там, где надо было действовать, а королевство тем временем теряло силу.

Тем в России, кто видел в победе Трампа победу России, придется объясниться со своей аудиторией: рассказать хотя бы, как президента-революционера быстро сломал американский истеблишмент. У интеллигенции в Америке и ее единомышленников в остальном мире свой неприятный выбор. Принять ли войну безответственного популиста и ксенофоба, а возможно, и российского ставленника Трампа против безжалостного диктатора и другого российского протеже – Башара Асада? Признать ли удар по Сирии приходом в Каноссу убедительным доказательством смиренного перерождения хулигана, вставшего на путь исправления, – или сосредоточиться на опасностях и недоработках его неожиданного предприятия: «Разве это война? Вот у Хиллари была бы война, а так ни один Асад не пострадал, зато русские, с которыми обещал поладить, навсегда потеряны». Есть и третий вариант – принять все это за часть общего с Москвой коварного плана по обелению Трампа, появились и такие голоса. Ксенофобия потому и эффективна, что прилипчива: свалив однажды неприятности на чужаков, кто захочет опять тащить их на себе. Впрочем, судя по тональности некоторых репортажей американских телеканалов, это не Трамп, а они давно хотели сделать Америку снова великой.

У многих в России этот выбор осложняется тем, что им придется хвалить Трампа за то, за что они же критиковали Путина. В самом деле, теперь весь тот набор упреков, который был предъявлен Путину после того, как он послал в Сирию самолеты, может быть предъявлен Трампу: влез в чужую гражданскую войну далеко от собственный страны, тратит деньги, которых не хватает на медицину, увеличил опасность терактов на родине, действует внезапно и без международного согласия, повышает риск технического инцидента с ядерной державой, чьи военные могут случайно попасть под удар, заменяет внутриполитическую повестку внешней, отвечая на критику и провалы внутри страны картинами ракетных пусков и разбомбленных вражеских объектов. Выходом из этого противоречия могло бы быть циничное признание, что президенту плохой страны всего этого нельзя, а хорошей можно, но является ли Трамп, отвергнутый собственными интеллектуалами, уполномоченным представителем хорошей страны?

По отношению к Трампу главным остается тот же вопрос, что и по отношению к Путину: можно ли принять борьбу со злом из рук зла? В случае с российским президентом допущенная к микрофону часть мира давно склоняется к отрицательному ответу. Но если Трамп вторичное зло, а Россия – первичное, удар Трампа по интересам России можно трактовать и как спровоцированное внешним давлением восстание следствия против причины и приветствовать в качестве жеста то ли сопротивления, то ли взаимной аннигиляции. 

Новый источник удовольствия

Удовлетворение от удара по Асаду и Путину, однако, не должно заслонять вопрос, кем и как принималось решение о применении военной силы за рубежом. Американская администрация по-прежнему не укомплектована полностью, множество ключевых должностей в Госдепе вакантны, аппарат советника по безопасности после увольнения Флинна в переходном состоянии, конфликт президента со спецслужбами не закончился. Трамп по-прежнему им не доверяет, члены его команды не ориентируются на их справки и игнорируют рекомендации. Среди главных советников Трампа по Ближнему Востоку все еще называют его зятя Джареда Кушнера и одиозного консервативного идеолога Стива Бэннона, а также Дэвида Фридмана (представителя Трампа на Ближнем Востоке) и миллионера, владельца казино Шелдона Аделсона. В Израиле все они близки к лагерю Нетаньяху и наследуют традиционную враждебность тамошних правых к сирийскому режиму как к давнему военному противнику Израиля и союзнику «Хезболлы». 

Кроме того, судя по многим свидетельствам, Трамп смотрит телевизор. Он твитами отвечает на сюжеты новостей и выступления ведущих. Похоже, что часть картины происходящего он получает не из справок спецслужб, которым не доверяет, а из выпусков новостей, которые смотрит вместе с Иванкой. Большие телеканалы вроде CNN и NBC находятся с ним во взаимной вражде, но с таким прямым выходом на президента они в некотором смысле никогда не были так влиятельны. 

Картины жертв химической атаки могли подтолкнуть Трампа к необходимости действовать, а политическая перфокарта – к выбору направления удара. Он оказался на перекрестке двух сюжетов: собственной негамлетовской решительности и обвинений в сговоре с Путиным. Чрезвычайная ситуация в Сирии – гибель гражданских лиц от отравляющих веществ – требовала решительных действий. Если бы они не последовали, он бы ничем не отличался от Обамы, а вся его кампания, весь его образ построены на том, что он не такая размазня. Если бы действия последовали в ином направлении или начался долгий поиск виновных, подтвердился бы сюжет о том, что он находится с Путиным в отношениях благодарной зависимости и вся его решимость слабеет там, где надо действовать против России.

Таким образом, случилось парадоксальное: Трамп в течение нескольких часов поверил тем самым спецслужбам: «нет никакого сомнения, что Сирия применила химическое оружие, нарушив свои обязательства», – которым месяцами не верит, когда они говорят о российском взломе почты демократов. Хотя и в том и в другом случае процесс окончательного установления виновных может быть весьма длительным: выводы специалистов ООН, которые имели доступ к месту химической атаки в Гуте 2013 года, до сих пор не всем кажутся достаточно категоричными. 

Вероятно, главный мотив столь быстрого и показательного силового решения – все-таки желание раз и навсегда зафиксировать в общественном мнении свои отличия от Обамы и свою независимость от России, опередив любые возможные упреки в малодушии и предательстве. Так что даже для противников Трампа остается открытым вопрос, не является ли в этих обстоятельствах удар по Сирии проявлением не лучших черт Америки, а худших черт ее нынешнего президента.

И потом, действительно ли это акция против Путина и России? Вера в решающую роль России за плечами всякого зла хоть в Америке, хоть на Украине, хоть в Сирии затмила тот факт, что Асад много лет без России сопротивлялся напору и ИГИЛ, и вооруженной оппозиции исламской и не. Последняя даже после взятия Алеппо все еще сильна на севере, а вот в центре и на юге позиции сирийской армии напрямую упираются в позиции ИГИЛ, и других сопоставимых по мощи сил там нет. Непонятно, кто будет защищать под завязку набитый религиозными и национальными меньшинствами Дамаск и приморскую зону, если разгромить с воздуха сирийскую армию. Каков западный план на этот случай, кто войдет в Дамаск вместо исламистов, кто предотвратит чистки и разрушения? Как сделать так, чтобы российские самолеты и военные не оказались живым щитом Асада, и что будет, если окажутся? Ответ на вопрос о плане в Сирии при Трампе еще менее ясен, чем при Обаме. 

Остановить Трампа

Не доверяя собственным спецслужбам, Трамп мог запросить дополнительную информацию у израильтян и европейцев, которые его поддержали, но, очевидно, не ориентировался на информацию российских спецслужб, зависимость от которых ему приписывают. Судя по реакции России, – как по официальным заявлениям, так и по возобновлению пропагандистских контрударов по США в почти дотрамповском масштабе, – бомбардировка сирийской базы для Москвы неприятная неожиданность. Пока еще официальные спикеры либо стараются избегать прямых ударов по Трампу и Тиллерсону, с которыми скоро встречаться. Либо, как Дмитрий Медведев, выбирают такие формулировки, которые могли бы задеть у Трампа самую чувствительную струну, намекая на его безволие и уступчивость, на то, что он быстро прогнулся и оказался совсем не таким храбрым портняжкой, какого изображал. 

Если раньше речь шла о том, чтобы втянуть Трампа в серию сделок как союзника по строительству нового миропорядка, теперь Совет безопасности России совещается о том, как остановить Трампа. Ведь он может войти во вкус односторонних силовых действий. Не согласованный ни с кем удар по союзнику России не принес ему ничего, кроме похвал: его хвалят в Сенате и по телевизору, одобряют отчаявшиеся было союзники по НАТО и в Восточной Европе, превозносят арабские твиттер и фейсбук, которые прежде попрекали исламофобией. Китайцам тоже нравятся сильные – за это китайский народ раньше любил Путина. На брань в российских ток-шоу можно не обращать внимания: телезритель Трамп ни Первый канал, ни RT все же не смотрит. 

Если Трамп, метя в Сирию и попав в Россию, приобрел только похвалы и ничего не потерял, почему бы не продолжить в том же духе. Почему не разговаривать в более ультимативном тоне по поводу Донбасса или даже Крыма, не навешивать новых санкций. Тогда Америка и Россия снова подходят к той линии прямого соприкосновения, от которой, Путину казалось, он американцев отогнал. Теперь, выходит, надо не надеяться на отступление Америки поближе к собственным границам, а снова бояться за Украину. Как сделать так, чтобы Трамп понял, что туда силой нельзя, и не спровоцировать его – вспыльчивого и любящего аплодисменты – на полноценную вражду, к которой его будут подталкивать? Вот о чем сейчас думают в Кремле.

Однако же если Трамп увлечется этим новым занятием – бить по Сирии и по России, за что в него сразу летит столько букетов, – не означает ли это конец тем предварительным обязательствам, которые и Россию удерживали от возобновления односторонних действий? Переходить к контактному противоборству с ядерной Россией он все равно не будет, зато обязательства, добровольно наложенные ею на себя ввиду намечающихся особых отношений, потеряют силу.  

В Кремле могут быть даже рады тому, что наступает некоторая новая ясность. В свое время в России приветствовали приход Трампа, потому что на выборах между врагом и черным ящиком победил черный ящик. Теперь становится понятнее, что в нем. Не только Трамп нес груз обвинений в связях с Кремлем, но и в Кремле несли бремя несуществующих особых отношений с Трампом. Надежда на привилегированные отношения требовала демонстративных жестов и уступок, особенной сдержанности и обходительности партнеров по танго. Теперь ничего этого не нужно, партнеру можно смело наступать на ноги, отношения зафиксированы на том предельно низком уровне, на котором их оставили Обама и Клинтон. Новая реальность после удара Трампа по Сирии, особенно если последуют повторы, сделала менее невероятным, что ответ на них мы увидим где-нибудь на Украине. 

следующего автора:
  • Александр Баунов