Весной 2004 года автор этих строк написал статью, озаглавленную «Политическая оппозиция в России: вымирающий вид?». В тот период казалось, что оппозиция, если и не совсем исчезла с российской политической арены, то была оттеснена на ее глубокую периферию. В федеральном и региональных парламентах почти все решения утверждались голосами депутатов от «партии власти» и ее сателлитов, а немногие оппозиционные парламентарии почти ни на что не могли повлиять. На несправедливых выборах разных уровней доля голосов за оппозиционные партии и кандидатов была не то чтобы ничтожной, но (за отдельными исключениями) довольно незначительной. Наконец, на уровне общественных движений большинство протестов под политическими лозунгами собирали лишь по несколько сотен записных активистов, воспринимавшихся в элитах, да и в обществе в целом в лучшем случае как бесполезные фрики, в то время как борцы с «уплотнительной застройкой» или защитники экологии всячески чурались оппозиционеров, не без оснований полагая, что политические требования закроют им дорогу к достижению поставленных целей. Иными словами, политическая оппозиция в России была втиснута в рамки очень узких ниш, если не сказать — загнана в гетто, и шансы на ее возрождение казались призрачными.
Десять лет спустя политический ландшафт России выглядит совершенно иначе. В 2011—2012-м митинги в Москве и других городах страны собрали сотни тысяч участников. Массовые протесты, хотя и не изменили политический режим, но позволили российской оппозиции, которая заметно расширила свои ряды и во многом сменила состав лидеров и активистов, выйти на политическую авансцену, достигнув «негативного консенсуса» в отношении нынешнего российского режима. Некоторые деятели оппозиции стали легитимными участниками политического процесса, а нескольким из них удалось добиться значимых результатов на выборах (по-прежнему несправедливых). Голос оппозиции в публичном пространстве звучит гораздо громче, и власти, не имея более возможности ее игнорировать, вынуждены прибегать к запугиванию оппозиционеров и их потенциальных сторонников. Однако от достижения своих политических целей российская оппозиция по-прежнему далека, ее по-прежнему раздирают внутренние противоречия, которые умело используют власти, а ее позитивная повестка дня остается расплывчатой. На этом фоне даже некоторое снижение уровня массовой поддержки российского режима и его лидеров не слишком прибавляло очков его политическим противникам.
Чем было вызвано возрождение политической оппозиции в России в 2010-е годы, какие факторы способствуют, а какие — препятствуют достижению ее целей? Почему и как оппозиция реагирует тем или иным образом на внешние вызовы и решает (или не решает) свои внутренние проблемы и противоречия? Наконец, каковы перспективы нынешней российской оппозиции? Статья посвящена поиску ответов на эти и некоторые другие вопросы. В ее начале представлен обзор политической эволюции оппозиции в России в 2000—2010-е годы, затем рассмотрены ее основные стратегические и организационные вызовы и альтернативы с учетом опыта оппозиции в условиях авторитарных режимов в других странах. В заключение обсуждаются некоторые выводы и возможные сценарии развития событий.
Поскольку понятие «оппозиция» как в политической науке в целом, так и в дискуссиях о российской политике, в частности, употребляется в самых разных контекстах, имеет смысл уточнить, что в данной работе речь идет главным образом о «несистемной» оппозиции (в теоретических и сравнительных работах ее также иногда называют «принципиальной» или «подрывной»). К ней могут быть отнесены политические организации, движения и отдельные политики, чьи цели включают в себя смену или кардинальную трансформацию существующего авторитарного политического режима. В этом смысле «несистемную» оппозицию можно считать и демократической («антиавторитарной») оппозицией, независимо от (весьма различных) взглядов отдельных ее представителей. Отличие ее от «системной» оппозиции (специалисты также используют термин «полуоппозиция» или «секторальная оппозиция») состоит в том, что системные критики властей, хотя и выступают за смену политического курса в отдельных сферах, но по тем или иным причинам не склонны добиваться смены политического режима. Данное аналитическое различие не означает, что «системная» и «несистемная» оппозиции на персональном уровне представляют собой непересекающиеся множества — по крайней мере, в российском контексте они, скорее, выглядят как сообщающиеся сосуды. Однако стратегическая разница между ними весьма существенна — в авторитарных режимах первые выступают как «попутчики» и младшие партнеры правящих групп (хотя риски нелояльности с их стороны отнюдь не нулевые), а вторые являются их явными оппонентами. «Несистемная» оппозиция стала основным актором в процессе демократизации многих авторитарных режимов в 1980—1990-е годы — от Мексики и Южной Кореи до Польши и позднего СССР в 1989—1991 годах. Какую же роль группа политических акторов, объединенных этим «лейблом», играет в сегодняшней России? …