Московский Центр Карнеги
Россия, 119002
Москва, пер. Сивцев Вражек, 25/9 стр. 1
Тел.: +7 495 935-8904
Факс: +7 495 935-8906
Написать по электронной почте
© 2021 Все права защищены.
Продолжая использовать этот сайт, вы соглашаетесь с нашей политикой в отношении файлов cookie.
Вы покидаете сайт Центра мировой политики Карнеги-Цинхуа и переходите на сайт Московского Центра Карнеги.
你将离开清华—卡内基中心网站,进入卡内基其他全球中心的网站。
Доступ к ячейке. Что отставка Назарбаева означает для внутренней политики России
Подпишитесь на рассылку новых материалов Carnegie.ru
Понравился материал? Подпишитесь на рассылку!
Баунов
До вчерашнего дня постсоветская Средняя Азия знала только два типа передачи власти – революционный и советский. Первый – исключительный для этих мест – в Киргизии, второй, более ожидаемый, – в Туркмении и Узбекистане.
При советском типе передачи власти президент правил до смерти, а потом весь объем власти, весь ее вес получал самый сильный претендент на опустевшее место. То, что речь идет именно о переходе всей власти, хорошо видно по тому, как дочь Каримова отправилась в тюрьму, а книги Ниязова перестали быть общеобязательными учебниками жизни. В обоих случаях все ключи передавались новому хозяину.
Казахстан сейчас пытается создать третью модель (он всегда претендовал на то, что свободнее и развитее соседей). Поэтому можно сказать, что в Астане сейчас проходит генеральная репетиция передачи власти в России – хотя дата российской премьеры пока не объявлена.
Уход Назарбаева сравнивают с новогодней отставкой Ельцина в 1999 году, но Ельцин уходил на пенсию, а Назарбаев – нет. Он возглавит Совет национальной безопасности, которому в 2018 году сильно расширили полномочия.
Похожий вариант обсуждается среди прочих как место новой работы для Путина, который должен покинуть пост президента в 2024 году (но может и раньше), но не хотел бы полностью покидать власть.
Кремлю выпал отличный шанс понаблюдать за передачей власти в похожих условиях. Экономики России и Казахстана имеют похожую структуру и близкий показатель ВВП на душу населения. Это значит, что уровень благосостояния населения, его потребности и жалобы здесь тоже похожи.
Политические режимы в двух странах тоже близкие – в Казахстане побольше контроля, российский посвободнее, но оба – разновидности электорального авторитаризма, где легитимность главы государства подтверждается на многопартийных, но неконкурентных выборах.
И Казахстан, и Россия – многонациональные мультирелигиозные общества, где в официальной, евроазиатской идеологии смешаны европейские и «традиционные» консервативные ценности. Обе страны терпят карманы свободной прессы и относительно свободную дискуссию в интернете.
В ближайшие годы Кремль сможет понаблюдать на практике, какую долю власти и как надолго Назарбаев сохранит, покинув пост, который в глазах общества ассоциировался со всей ее полнотой. Раньше неформальный авторитет лидера нации и президентский пост, который и был главным инструментом создания этого авторитета, существовали в нераздельном единстве. Теперь они разделены. Возникает система, похожая на доступ к банковской ячейке с двумя ключами, и из-за новизны конструкции не ясно, какой процент власти останется с президентским постом, а какой – со сменившим пост лидером. Это совсем не обязательно будет паритет, но очевидно, никто из них не получит всех ста.
Россия уже переживала что-то похожее в президентство Медведева, но тут есть важное отличие – над Медведевым всегда нависала возможность возвращения Путина на пост президента. А сейчас в Казахстане (и в России в будущем) такой возможности уже не предвидится.
Глава Сената (и бывший премьер и министр иностранных дел) Касым-Жомарт Токаев, который по конституции возглавил Казахстан до выборов, пока не воспринимается как полноценный преемник. Возможно, Назарбаев и дальше будет тянуть с выдвижением в президенты человека, которого посчитают его полновесным наследником, чтобы мажоритарный пакет власти оставался за ним.
Пока речь идет не о досрочных выборах, а о том, что Токаев пробудет на президентском посту еще год —до конца нынешнего срока Назарбаева. А сам Назарбаев в этот затянувшийся переходный период будет подбирать в Совете безопасности под собственным руководством будущего настоящего преемника, чьего имени он, возможно, пока и сам не знает. Ничто не помешает Путину поступить точно так же.
Однако тут есть два риска. Именно в таких случаях даже технические выборы, разновидность всенародного помазания царевича на царство, начинают иметь значение. Во-первых, хранитель второго ключа, преемник не может быть слишком слабым и неизвестным, иначе люди могут за него не проголосовать или проголосовать слишком неохотно, и это подорвет легитимность всей конструкции. Это особенно важно для России, где авторитаризм построен на более свободных шарнирах и прямая поддержка Путина уже не означает победы кандидата власти на местных выборах.
Во-вторых, в привыкших к личностям и должностям, но не институтам обществах (вроде России и Казахстана) кабинет, вертушка, охрана, мигалка и есть один из главных способов конструирования неформального авторитета. Тем более если они связаны с президентским постом. Как говорят иногда российские избиратели: вы хороший человек, но сперва станьте властью, и тогда мы за вас проголосуем.
К концу медведевского срока возвращение в Кремль не было для Путина такой уж легкой задачей, оно вызвало умеренный раскол элит и уличные протесты. В казахстанском сценарии возвращения, а значит, и связанных с ним протестов не предвидится, зато раскол элит куда более вероятен: непременно должна возникнуть гвардия хранителя второго ключа, заинтересованная в том, чтобы он стал первым.
Назарбаев, конечно же, не ставил задачу опробовать на себе один из вариантов будущего для Путина. Его долгожданный, но неожиданный, с опережением по отношению к Москве уход – скорее плод конкуренции России и Казахстана, в которой конкурентное преимущество последнего – отсутствие конфронтации с Западом.
Главными конкурентами на постсоветском пространстве считаются Россия и Украина. Но это конкуренция политических проектов, разделенных по линии свобода–несвобода, Европа–Евразия, демократия–авторитаризм, в которую прежде всего вовлечены политики и интеллигенция обеих стран. Казахстан конкурирует с Россией за то, кто из них лучше справляется с авторитарной модернизацией, кто из них больше Сингапур и Южная Корея. Здесь соперничают не интеллектуалы, а чиновники и представители бюрократического капитализма.
Казахстан, бывает, умеет показать, что он в этой конкуренции впереди. Там то откроют университет с преподаванием на английском и дипломами иностранного образца, то создадут экономическую зону с британским правом, то отправят управленцев учиться на Запад, то вообще перейдут на латиницу. Не говоря уже о том, что против Казахстана никто не вводил санкций.
Плавный и своевременный по азиатским меркам уход лидера – еще один способ показать, что в лице Казахстана мир имеет дело с цивилизованной современной страной, где президент, правивший 30 лет, все равно выигрышно смотрится на фоне Путина, который пока правит только 20 лет с перерывом, но теперь неизбежно уйдет позже него.
Другие материалыКарнеги
Транзит Назарбаева. Зачем в Казахстане меняют Конституцию
Реформа культа. Почему в Узбекистане запретили упоминать Каримова
Видимость люстрации. Зачем власти Узбекистана начали массовые чистки силовиков
Самое популярное :