В соответствии с распоряжением Министерства юстиции Российской Федерации от 8 апреля 2022 года Московский центр Карнеги, представлявший в России Фонд Карнеги за международный мир (США), прекратил свою работу. Этот сайт — архив материалов Центра, опубликованных до 8 апреля 2022 года. Новые публикации Фонда Карнеги за международный мир на русском языке вы можете найти на сайте Carnegie Politika.
Соседская пятилетка. Что означает для России план развития китайской экономики
Подпишитесь на рассылку новых материалов Carnegie.ru
Понравился материал? Подпишитесь на рассылку!
Спивак
В начале марта очередная ежегодная сессия Всекитайского собрания народных представителей, высшего законодательного органа КНР, одобрила план развития страны на 14-ю пятилетку (2021–2025). В ближайшие пять лет Пекин собирается заложить основу для достижения двух стратегических целей: удвоить к 2035 году ВВП (по сравнению с 2020-м) и достичь статуса страны с высокими доходами.
Кроме того, к 2027–2028 годам Китай имеет все шансы обогнать США и стать крупнейшей страной мира по объему номинального ВВП. Пока остальной мир страдает от последствий пандемии и локдаунов, китайская экономика растет. А для России это, с одной стороны, открывает новые возможности на китайском направлении, но с другой – увеличивает риски асимметричной зависимости от Китая.
Из локдауна в плюс
В преддверии сессии у китайского руководства было несколько поводов для радости. Во-первых, в год пандемии и локдауна экономика Китая, единственная из ведущих в мире, выросла на 2,3%. ВВП США тем временем сократился на 4,2%, России – на 4,1%.
Китайские власти довольно быстро справились с распространением вируса внутри страны. Уже в мае – июне 2020 года китайские регионы один за другим открывались после локдаунов, когда по всему миру люди все еще сидели взаперти. Если в первом квартале 2020 года ВВП КНР сократился на 6,8%, то уже во втором квартале вернулся экономический рост.
Вторая хорошая новость для Пекина – то, что уже второй год подряд номинальный подушевой ВВП Китая превышает $10 тысяч. В следующие пять лет китайская экономика по планам должна расти в среднем на 5% в год, что вместе с замедлением роста населения сделает Китай страной «с высокими доходами». Для сравнения: по предварительным оценкам, номинальный подушевой ВВП России в 2020 году оказался ниже, чем у Китая – примерно $9900.
Также в 2020 году в Китае победили бедность. По крайней мере, об этом в феврале 2021 года заявил председатель КНР Си Цзиньпин. Буквально за две недели до съезда Всекитайского собрания в Пекине прошла праздничная церемония, посвященная победе над крайней бедностью, где Си сказал, что за восемь лет его правления каждый год из статуса бедняков в Китае выходило по 10 млн человек и более.
Тут стоит сделать оговорку – в Китае специфические стандарты определения бедности. Если Всемирный банк относит к бедным тех, кто вынужден жить на $1,9 в день, то в китайской статистике эта цифра не превышает $1,69. Однако искоренение бедности было важно лично для Си Цзиньпина с политической точки зрения – в 2021 году Компартия Китая празднует столетие.
Наконец, незадолго до проведения сессии китайские власти успешно остановили очередную вспышку коронавируса, возникшую в январе 2021 года. Власти точечно вводили жесткие локдауны, проводили ПЦР-тестирование целых городов за считаные дни и призывали людей не путешествовать во время новогодних праздников (в феврале в КНР праздновали Новый год по лунному календарю). В итоге буквально за полтора месяца распространение вируса внутри Китая снова удалось остановить.
На пути к первенству
Основа долгосрочного экономического планирования в Китае – целевые показатели роста ВВП. Однако в 2020 году Пекин из-за непредсказуемых последствий пандемии впервые не установил цели по росту экономики. В 2021 году за считаные дни до съезда Всекитайского собрания в Китае все еще продолжались споры, стоит ли обозначать конкретные цели по росту ВВП.
Противники этого планового показателя справедливо указывали, что китайские власти в погоне за достижением конкретной цифры нередко инвестируют в неприбыльные, неэкологичные и неэффективные проекты. Например, массированные инвестиции в инфраструктуру – проверенный способ, с помощью которого китайское руководство увеличивает рост ВВП. Но он генерирует много плохих долгов для бюджета и уже не вписывается в новые приоритеты (например, развитие внутреннего потребления).
В итоге китайские власти пошли на компромисс между сторонниками плановых показателей и энтузиастами «качественного» роста. Пекин не стал устанавливать целевые показатели по росту ВВП на всю пятилетку вперед. Цель роста ВВП установили только на 2021 год – «больше 6%». Похоже, что планку осознанно занизили для подстраховки; для сравнения: по прогнозу МВФ эта цифра может достичь 8,1%.
Все для человека
На сессии Всекитайского собрания в этом году много говорили о важности «качественного» развития, основой которого в 14-й пятилетке станут инвестиции в человеческий капитал. В ближайшие пять лет китайские власти обещают поддерживать уровень безработицы менее 5,5% и только за 2021 год создать до 9 млн рабочих мест.
К 2025 году официальный уровень урбанизации в Китае (доля обладателей городской прописки) должен вырасти с нынешних 60,6% до 65% (для сравнения: в Евросоюзе в 2019 году 74,7% населения проживало в городах). Чтобы достичь результата 65% официальной урбанизации в ближайшие пять лет, 10 млн китайцев должны ежегодно переезжать в города. Сотни миллионов трудовых мигрантов (农民工) уже переезжают в города в поисках лучшей доли, но делают это нелегально.
В городах и богатых приморских провинциях выше доходы, но из-за жесткой системы прописки (хукоу, 户口) мигранты отрезаны от медицинских, образовательных и других госуслуг. Социальные услуги в случае крайней необходимости мигранты получают за наличные – большую часть дохода они откладывают и отправляют родственникам на малую родину.
По оценкам, в 2019 году число внутренних трудовых мигрантов в Китае достигло 290 млн человек. Система хукоу фактически делит китайское общество на две категории: городскую и сельскую. Так как социальные услуги привязаны к месту прописки, их качество и доступность для горожан намного выше, чем для жителей деревень.
В 14-й пятилетке правительство КНР хочет продолжить реформировать систему хукоу и «легализовать» статус мигрантов, открыть им доступ к городской системе социального страхования и пенсии. То есть предполагается, что мигрантам не придется откладывать большую часть заработка и они смогут больше потреблять. Ведь внутреннее потребление – новый двигатель китайской экономики.
Китайские власти также собираются расширять системы пенсионного покрытия. К концу 14-й пятилетки базовой пенсией должно быть охвачено 95% китайского общества (сейчас – 91%). Китайская пенсионная система далека от идеальной – сельское население практически лишено выплат со стороны государства, что заставляет их всю жизнь откладывать деньги и ограничивать свое потребление.
Инновации против США
Еще один приоритет 14-й пятилетки – развитие инноваций. Пекин планирует наращивать государственные инвестиции в НИОКР по 7% в год и более. Это меньше, чем в последние годы (11,8%), но с учетом роста китайской экономики доля таких вложений в ВВП должна превысить показатели 13-й пятилетки (2,2%). Для сравнения: США инвестируют в инновации 2,7% своего ВВП, Южная Корея – 4,5%.
Чтобы корпорации были заинтересованы в развитии инновационных исследований, Пекин в ближайшие пять лет обещает ввести за это отдельные налоговые льготы. Также власти планируют увеличивать количество зарегистрированных китайских патентов – Китай уже второй год находится на первом месте в мире по числу международных патентов. Кроме того, Пекин прогнозирует, что доля цифровой экономики в ВВП вырастет с 7,8% в 2020 году до 10% в 2025 году.
Упор на наращивание технологических возможностей вписывается в стратегию «Сделано в Китае – 2025». Она подразумевает, что китайская продукция должна подниматься по цепочке добавленной стоимости и становиться конкурентоспособной на международных рынках.
Похожая идея транслировалась и в программе строительства «новой инфраструктуры», которую Пекин запустил в качестве ответа на коронакризис. Китайские власти собираются активно вкладываться в инфраструктуру высоких технологий (дата-центры, сети 5G, электрокары и т.д.) и создавать технологическую базу для промышленной революции 4.0.
В планах технологического развития в 14-й пятилетке китайские власти особо упирают на производство микрочипов и полупроводников – Китай пока серьезно зависит от их импорта из США. Если раньше такая зависимость не беспокоила Пекин, то сейчас на фоне разгоняющегося противостояния с Вашингтоном риски намного больше. Прецедент уже был: в сентябре 2020 года администрация предыдущего президента США Дональда Трампа ограничила возможности американских производителей полупроводников по сотрудничеству со SMIC, крупнейшим производителем чипов из КНР.
Зеленый путь
В сентябре 2020 года Си Цзиньпин во время своего выступления в ООН заявил, что Китай планирует достичь пика выбросов СО2 до 2030 года и стать углеродно нейтральным к 2060 году. Чтобы достичь углеродной нейтральности, Китаю нужно компенсировать выбросы СО2 в одних отраслях промышленности сокращением выбросов в других и активно внедрять чистую энергетику.
Сейчас на долю КНР приходится почти треть мировых углеродных выбросов – это последствия активной индустриализации последних десятилетий и того, что основным источником генерации электричества является уголь.
В последние годы китайское правительство все больше ратует за активное применение чистых источников энергии и даже субсидирует производство солнечных панелей и ветряков. В ближайшие пять лет власти КНР планируют более эффективно расходовать энергию и снизить ее удельное потребление на единицу ВВП на 13,5%. Также Пекин обещает снизить выбросы СО2 на единицу ВВП на 18% и нарастить долю возобновляемых источников в энергобалансе до 20% (сейчас – 15,9%).
Отдельным событием в период 14-й пятилетки станет запуск торгов на национальном рынке углеродных выбросов КНР (подобные биржи выбросов СО2 существуют в ЕС) – электростанции должны будут покупать право выбрасывать СО2 в атмосферу. Пекин готовит запуск этого рынка уже несколько лет, пока под его действие будут попадать только электростанции, так как на их долю приходится около трети вредных выбросов всего Китая. В дальнейшем платить за выбросы СО2 обяжут и другие отрасли. По некоторым оценкам, объем этого рынка может достичь $25 млрд к 2030 году.
Зеленые приоритеты Пекина ставят под вопрос перспективы экспорта российских энергоносителей в Китай. Если в генерации электричества заменить доминирующий сейчас в Китае уголь на газ, то вредных выбросов будет примерно вдвое меньше. Тем не менее из 2100 ГВт установленных мощностей по генерации электричества в Китае на газовые электростанции приходится только 97 ГВт.
Можно ожидать, что в ближайшие годы в Китае построят 40–50 ГВт новых генерирующих мощностей на природном газе, что увеличит потребление газа на 40–50%. Однако дело вряд ли дойдет до массовой газификации КНР. По прогнозам Университета Цинхуа, к 2050 году, когда Китай на всех парах должен будет двигаться к углеродной нейтральности, мощности генерации на газе будут составлять 200 ГВт, а общая мощность ветряных электростанций превысит 1000 ГВт.
Значение для России
Приоритеты следующей китайской пятилетки открывают для России несколько возможностей. Вероятно, можно будет продать в КНР больше природного газа. Однако в случае трубопроводного газа китайский рынок все больше становится «рынком покупателя» – «Газпрому» с его уже запущенной «Силой Сибири» и планируемой «Силой Сибири – 2» нужно будет выдерживать конкуренцию с трубопроводами из Центральной Азии и Мьянмы.
Поставщики СПГ в Китай, в том числе российский «Новатэк», находятся в более выгодном положении, поскольку у них есть возможность оперативно диверсифицировать поставки в случае перемен спроса в КНР.
Хорошо выглядят перспективы и для поставщиков нефти в Китай. По оценкам The Oxford Institute for Energy Studies, по мере выхода экономики из коронакризиса Китай ради энергетической безопасности будет наращивать закупки нефти, особенно в период низких цен на рынке.
Однако в долгосрочной перспективе против нефти может сработать распространение в КНР машин на электрическом и гибридном двигателях, что тоже входит в программу Пекина по созданию «новой инфраструктуры». К 2025 году доля машин на новых источниках энергии в продажах новых автомобилей в КНР должна вырасти до 25%.
Помимо привычных статей российского экспорта в Китай вроде углеводородов, металлов и удобрений, план 14-й пятилетки – это хорошие новости для отечественных аграриев. Качественный рост и развитие внутреннего потребления в КНР в ближайшей пятилетке могут помочь российской пищевой промышленности найти новых покупателей на китайском рынке. Экспорт российской сельскохозяйственной продукции в Китай активно растет уже несколько лет: если в 2015 году стоимость такого экспорта оценивалась в $1,2 млрд, то в 2019 году, несмотря на скачки курса рубля, этот показатель достиг $3,1 млрд.
Российскому бизнесу важно понимать, что китайское население в ближайшие пять лет будет богатеть, а его потребительский выбор будет все более значимым для мирового рынка. Многомиллионный средний класс в китайских мегаполисах все серьезнее относится к качеству еды и может быть заинтересован в покупке российских продуктов, которые в сознании китайцев часто воспринимаются как «экологически чистые».
Однако успех на китайском рынке серьезно зависит от качества транспортной инфраструктуры и продуманных логистических цепочек. Для завоевания китайского потребителя российским производителям продовольствия предстоит пробить не один тарифный и нетарифный барьер, а также тщательно продумывать стратегию по маркетингу и продажам на рынке КНР.
Технологическая часть 14-го пятилетнего плана КНР тоже крайне важна для России. В условиях, когда две крупнейшие и технологически продвинутые экономики мира, США и КНР, вступили в борьбу за лидерство, взаимосвязанность производственных цепочек по обе стороны Тихого океана была бы гарантией того, что технологическая глобализация продолжается и весь мир будет оперировать примерно одинаковыми технологическими стандартами при доступности решений от разных производителей. Однако контуры национальной политики Китая в области технологий, очерченные в новом плане, указывают на то, что Пекин намерен делать ставку на технологический национализм и, насколько возможно, снижать зависимость от США.
Ту же линию избрал и Вашингтон, где президент Джозеф Байден подписал указ о постепенном возвращении критически важных цепочек производства в высоких технологиях на территорию США и их союзников. Это означает, что в мире будут формироваться две технологические платформы с центрами в Китае и Америке, конкурирующие между собой. Хотя, возможно, они будут оперировать по единым техстандартам в рамках Международной организации по стандартизации (ISO).
Учитывая углубляющуюся конфронтацию с Западом, Россия будет все больше интегрироваться именно в китайскую технологическую орбиту. Самым важным рубежом на этом пути будет финальное решение Кремля, как и на каком оборудовании будут развиваться в РФ сети 5G, где пока что китайские производители выглядят фаворитами. Huawei и ZTE охотнее имитируют локализацию своих технологий в России в партнерстве с местными компаниями, чем Siemens или Nokia.
Для России критически важным будет не только сохранить возможность выбирать из китайской платформы недостающие элементы, а в остальном пользоваться своими технологиями или иметь доступ к технологическим решениям, альтернативным китайским. Также важно будет иметь собственные технологические разработки, которые интересны Китаю.
Пока что главной сферой здесь были военные технологии, но китайский интерес в этой области уходит в прошлое. В немалой степени из-за успехов китайской военно-промышленной политики, которая будет продолжена и в 14-й пятилетке. Если в середине прошлого десятилетия Китай все еще был готов закупать у РФ новейшие образцы вооружений, например самолеты Су-35 и систему С-400, то сейчас Москве приходится делиться более стратегическими технологиями – в частности, помогать Пекину создавать систему раннего предупреждения о ракетном нападении.
Продавать самое современное оружие, о котором Владимир Путин говорил в послании Федеральному собранию в 2018 году, Москва пока не будет. Самым же надежным способом остаться крупным импортером вооружений в Китай российские специалисты считают переход к совместной разработке вооружений – наподобие того, как Россия и Индия сотрудничали при производстве ракет Brahmos.
Проблема в том, что даже совместные разработки в куда менее чувствительной сфере гражданского машиностроения идут с трудом. Например, впечатляющими результатами пока не может похвастаться запущенный КНР и РФ проект по совместной разработке широкофюзеляжного самолета. Нет больших подвижек и в проекте по совместной разработке тяжелого вертолета.
Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.
Другие материалыКарнеги
Вперед по колее. Какой позитив возможен в отношениях России и Японии
Технологии слежения в России и Евразии. Ожидает ли нас общество тотального контроля?
Не только экономика. Как Китай наращивает силовое влияние в Центральной Азии
Самое популярное :