На вопрос "Что думают японцы о конфликте России и Украины?" есть довольно простой ответ: почти ничего. Несмотря на географическую близость, Россия остается для японцев далекой экзотической страной Чебурашки и водки, где даже зимнюю Олимпиаду приходится проводить в самом теплом городе страны.

Место Украины в японской ментальной вселенной еще скромнее. Для человека, следящего за новостями, все выглядит примерно так: есть где-то между Россией и Францией страна под названием Укураина, частью которой последние два десятка лет был полуостров Куримиа, и все, кроме России, были довольны. Потом Россия забрала полуостров Куримиа себе, и теперь все, кроме России, недовольны. А началось все с того, что президент Укураины почему-то с итальянской фамилией Януковитти что-то не поделил с укураинцами. Итальянца сменил человек по фамилии Поросенко, но он, в свою очередь, что-то не поделил с жителями городов Донэцуку и Ругансуку, которые теперь не хотят быть укураинцами. В общем, далеко, непонятно и много согласных звуков.

Япония, вполне возможно, была бы рада внять совету Пушкина и оставить «спор славян между собою», но помехой этому встал статус третьей экономики мира и члена «большой семерки», военный союз с США и общая чувствительность Японии к любым изменениям статус-кво, в котором ей было вполне комфортно последние 70 лет. В итоге: присоединение Крыма Япония не признала, свернула сотрудничество с Россией в ряде отраслей и отказалась выдавать въездные визы двум десяткам неназванных лиц. Когда партнерам Японии этого показалось мало, в ход пошла тяжелая артиллерия: скрепя сердце японцы отказались от крымских вин, перейдя на виносодержащие продукты из Франции и Италии, и заморозили счета Натальи Поклонской и Александра Бородая в японских банках.

Лучшей иллюстрации к японскому национальному характеру не придумаешь: с одной стороны, японцы не любят оставаться за бортом консенсуса, отсюда – решение присоединиться к санкциям в отношении России; с другой – японцы не любят публично скандалить, поэтому санкции оказались чисто символическими. Соответствующая японская пословица звучала бы так: «если обстоятельства сложились так, что тебе непременно нужно плюнуть в направлении колодца, плюй с небольшим недолетом на случай проблем с водоснабжением в будущем».

Исполнив ритуал, правительство Японии сочло тему закрытой и перешло к более насущным вопросам. Но тут из небытия восстал бывший премьер-министр Юкио Хатояма, посетивший на днях Крым с визитом доброй воли.

Инопланетные формы жизни

В истории с визитом Хатоямы в Крым удивительнее всего выглядит не сам визит, а российская реакция на него. Хатояму показали по всем каналам, представили как уважаемого мейнстримного политика и приняли едва ли не как действующего главу государства. Между тем Юкио Хатояма – не глава государства, уже довольно давно – не политик, а мейнстримным политиком он никогда и не был. Японский политический класс полон комических персонажей, но даже на этом фоне Хатояма выделялся настолько, что еще задолго до восхождения на политический Олимп заработал прозвище «инопланетянин».

Впервые Хатояма оказался в центре внимания в мае 2009 года, когда его избрали лидером Демократической партии – рыхлого объединения профсоюзных деятелей, перебежчиков из вечно правящей Либерально-демократической партии и прочих довольно маргинальных фигур, не нашедших себе места в мейнстриме. Всерьез к Хатояме и его партии никто не относился, да и требовалось от него немногое: работать ширмой для Итиро Одзавы – «серого кардинала» и теневого лидера Демократической партии.

Но тут удачно сошлись звезды: в 2009 году Японию накрыл глобальный экономический кризис, а избирателям изрядно надоели либеральные демократы, правившие страной с 1955 года. Дополнительный комизм ситуации придавала фигура тогдашнего лидера ЛДП, премьер-министра Таро Асо, прославившегося сложными отношениями с японским языком (однажды Асо не смог правильно записать иероглифами цифру 21; данное обстоятельство, впрочем, не мешает ему исполнять в настоящее время обязанности министра финансов). В итоге избиратель проголосовал за партию под названием «что угодно, только не ЛДП», и в «схватке двух екодзун» ошеломляющую победу одержал Юкио Хатояма.

Краткое (меньше 8 месяцев) пребывание Хатоямы на посту премьер-министра запомнилось преимущественно испорченными донельзя отношениями с Америкой, провалом значительной части инициатив из предвыборной программы партии, творческим хаосом в работе правительства и скандалом с политическими пожертвованиями вполне в духе Гоголя (выяснилось, что, помимо матери, кампанию Хатоямы спонсировали мертвые люди). Скоропостижная отставка стала, пожалуй, первым действием Хатоямы, вызвавшим всеобщее одобрение (не стесняющееся в выражениях издание «Санкэй симбун» по этому случаю аттестовало Хатояму «самым дурацким премьер-министром в истории»). Вторым таким действием стал его уход из политики: самая читаемая газета Японии «Ёмиури симбун» отозвалась на это убедительной просьбой «впредь заниматься чем угодно, только не политикой», но Хатояма, судя по всему, «Ёмиури симбун» не читает.

В последний раз Хатояма попал в заголовки японских газет, дебютировав в роли пожилой дамы в мюзикле. Предлагаю читателям представить в этом амплуа любого из российских премьер-министров за последние 10–15 лет и задуматься о степени серьезности, с которой к подобному персонажу могут относиться в его стране.

Японский прагматизм

Оттолкнувшись от малозначащего визита Хатоямы, постараемся понять, что происходит в российско-японских отношениях в последнее время.

Специалисты по-разному оценивают внешнюю политику Японии последних 70 лет. Публицист и бывший дипломат Укэру Магосаки видит в ней два конкурирующих тренда: тренд независимой внешней политики и тренд беспрекословного подчинения Америке. По его мнению, большую часть своей послевоенной истории Япония прошла во втором тренде; любые же попытки выйти в первый жестко пресекались Соединенными Штатами и неизменно оканчивались провалом. С другой стороны, американский японист Кеннет Пайл в качестве основной движущей силы японской внешней политики выделяет прагматизм. Пайл считает, что Япония следует в американском фарватере тогда и только тогда, когда это соответствует японским национальным интересам.

Правы, как водится, оба. В своих внешних сношениях Япония действительно в общем и целом не выходит за рамки американских представлений о разумном, добром и вечном, но в этих самых рамках возможны вариации. Например, вплоть до начала 90-х годов прошлого века Япония сохраняла подчеркнуто прохладные отношения с Израилем, осознавая свою зависимость от ближневосточной нефти; Вашингтон относился к этой позиции с пониманием. В первой половине 2000-х Япония активизировала контакты с Ираном на предмет разработки гигантского нефтяного месторождения Азадеган, но на сей раз Соединенные Штаты в резкой форме дали Японии понять всю неуместность заигрывания со страной из «оси зла», и Токио сдал назад.

Конфликт между Россией и Украиной прямо не затрагивает японские интересы, и это объясняет весьма сдержанную позицию Японии в данном вопросе. Несмотря на участие Японии в режиме международных санкций против России и общее понижение уровня политических контактов между двумя странами, эти контакты продолжаются: уже после введения санкций Путин и Абэ дважды встречались в Милане и Пекине. Вместе с тем Токио не может пойти на открытый конфликт с Вашингтоном, продолжая как ни в чем не бывало контактировать с Москвой. Проще говоря, Япония не готова жертвовать отношениями с Россией ради Украины, но еще меньше она готова жертвовать отношениями с Америкой ради России.

В Токио возлагали большие надежды на запланированный на октябрь 2014 года визит Путина в Японию, в ходе которого ожидался ни много ни мало прорыв в переговорах о статусе так называемых Северных территорий (почему ожидался – загадка), но после присоединения Крыма и начала конфликта на востоке Украины правительство Японии сочло визит «несвоевременным» и отменило его. Возможно, сыграло роль давление Вашингтона; возможно, японцы просто осознали, что только что удачно расширившаяся Россия в ближайшее время вряд ли захочет сжиматься. Так или иначе, политическая повестка российско-японских отношений в ближайшее время будет скромной, а контакты на высшем уровне останутся редкими. А голоса странных персонажей вроде Хатоямы Россия будет выдавать за голос прагматичной части Японии. Для своего внутреннего употребления, разумеется. В самой Японии в прагматичность инопланетян не очень верят.

Максим Крылов - журналист, университет Хитоцубаси, Токио.

следующего автора:
  • Максим Крылов