Судя по статистике поисковых запросов Google в России, одно из первых мест по приросту популярности в последнее время занимает слово «санкции». После событий 2014 года в Крыму и в Донбассе оно прочно вошло не только в российскую политику, но и в жизнь рядового гражданина. И, видимо, выйдет оттуда не скоро – судя по тому, что 22 июня Евросоюз опять принял решение санкции продлить.

Действительно, санкции, введенные Западом в связи с действиями российского руководства на Украине, а затем и ответные антисанкции России стали частью нашей ежедневной жизни – вплоть до анекдотов и объявлений на ларьках, где теперь не продадут пива Обаме. Но вторжение узкоспециальной санкционной тематики в повседневную жизнь не могло не сформировать вокруг нее разнообразной и сильно запутанной мифологии. Конечно, в значительной степени эта мифология – продукт целенаправленной пропаганды, но не только. Многие мифы складываются едва ли не стихийно.

Попробуем беспристрастно взглянуть на наиболее укоренившиеся санкционные мифы.

Дефицит народного гнева

Итак, миф №1: санкции против России не достигают поставленных перед ними целей.

В нашем устном и телевизионном представлении Запад в последнее время предстает эдаким коллективным самодуром. Политики и эксперты всех мастей силятся доказать, что введение санкций – это ужасная ошибка, они оказались бесполезны, а то и контрпродуктивны для самих их инициаторов. В подтверждение этого тезиса указывается, что российские граждане нисколько не разочаровались в лидерах государства и их внешнеполитическом выборе, а, напротив, еще больше вокруг них сплотились. На этом основании звучат призывы к загранице отменить или смягчить санкции – причем как от отдельных представителей оппозиции (что еще можно как-то понять: меньше санкций, меньше поддержка власти ), так и со стороны официальных спикеров и СМИ (что уже куда менее логично: если санкции только сплачивают людей вокруг руководства, то зачем их отменять).

Есть ли у украинских санкций реальные результаты – тема на самом деле очень непростая. Прежде всего, новейшая история вообще небогата бесспорными и общепризнанными success story даже из числа консенсусных санкций, одобренных Совбезом ООН и ведущими мировыми державами, притом что санкции эти по большей части вводились против второразрядных азиатских и африканских стран.

Санкции по-настоящему так и не сработали и в куда более знаменательных ситуациях – в частности, во время кровавых войн 1990-х годов на территории бывшей Югославии. Долгие годы вполне искусно лавировал вокруг многочисленных рогаток «от международного сообщества» южноафриканский апартеид. Карикатурная северокорейская диктатура, несмотря на все объявленные против нее жесткие меры, продолжает грозить ядерным взрывом если не всему миру, то своему южному родственнику. Наконец, на наших глазах по инициативе администрации США начинается свертывание более чем полувековых американских санкций против Кубы, оказавшихся фактически бесплодными.

Однако случаи Сьерра-Леоне, Либерии, Ливии времен позднего Каддафи и, хочется верить, Ирана подтверждают противоположный тезис: санкции бывают очень эффективны. Не говоря уже о том, что они гораздо лучше альтернативы – военных действий, еще столетие назад безусловно преобладавших в качестве способа воздействия на другие страны.

Тем не менее западное представление о том, что из-за санкций население вдруг сместит виновный в своих страданиях режим и немедленно исправит им содеянное, не слишком адекватно. Как показала практика, стрелка ответственности за истинные и мнимые народные трудности довольно легко переводится автократическими режимами – а именно они чаще всего и попадают под санкции – на забугорную закулису, что позволяет не только консолидировать свой политический базис, но и под флагом борьбы с супостатом заработать дополнительный мобилизационный бонус (те самые пресловутые 85% поддержки). Немудрено, что власти попавших под санкции государств, как правило, не очень-то опасаются быть сметенными народным гневом – как в рамках электорального процесса, так и вне его.

Санкционная статика и динамика

Разработчики современных санкций это прекрасно понимают и потому конструируют их по принципиально иной схеме. Вместо применения традиционного квадратно-гнездового подхода, не отделяющего овец от козлищ, воздействие вводимых мер целенаправленно заостряется на главные центры прибыли и коренные немонетарные интересы той части элит, которая с точки зрения санкционирующих стран ответственна за формирование, реализацию и обслуживание санкционируемого политического курса. Именно с попыткой сконструировать такие «умные» санкции мы и имеем дело в нашем случае. И, судя по начавшимся явным элитным брожениям, эта попытка небезуспешна. Понесенный урон далеко не исчерпывается тем, что отдельным представителям российского правящего класса пришлось поменять для проведения плановых операций германскую клинику на израильскую, а также арестами малозначимых для хозяев сумм и объектов недвижимости.

При всем при этом было бы наивно ожидать скорого и бесповоротного устранения повода для введения санкций (то есть возврата российско-украинской границы к ситуации середины февраля 2014 года). Но такой цели, пожалуй, никто и не ставил. Скорее санкции были предназначены для трансляции четкого сигнала о политической позиции Запада и, что еще важнее, для управления рисками дальнейшей эскалации конфликта.

Действительно, санкции мало рассматривать исключительно в статике; они обладают важными динамическими характеристиками. Они могут быть ужесточены или смягчены для сдерживания/поощрения тех или иных действий санкционируемой стороны. Неизвестно, насколько далеко зашли бы боевые действия на Украине, ведь минский мирный процесс и достигнутые в его рамках договоренности о прекращении кровопролития – это во многом продукт санкций, как к ним ни относись. Если иметь это в виду, то санкции уже никак нельзя признать безрезультатными.

Ущерб и выигрыш

Для тех, кто в силу информированности или недоверчивости не покупается на миф №1, при полной поддержке зарубежных бизнес-ассоциаций и разных полезных идиотов раздувается миф №2: санкции слишком вредят западному бизнесу и поэтому скоро будут отменены.

Вредят ли санкции объявляющей их стороне? Безусловно. Экономические модели, описывающие влияние санкций, хорошо показывают, что в результате волевого смещения равновесия в международной торговле из оптимальной точки потери в совокупном благосостоянии испытывают как объект, так и субъект санкций.

Каков размер ущерба санкционеров? В только что опубликованном в европейских газетах жалобном исследовании Австрийского института экономических исследований (WIFO) утверждается, что из-за санкций экономика Евросоюза может потерять до 100 млрд евро и до двух миллионов рабочих мест. Методика подсчета пока не раскрыта, но похоже, что эти оценки сильно завышены. Во-первых, сюда, по-видимому, до кучи включены все европейские потери от нынешнего российского экономического кризиса, значительная часть которых не имеет к санкциям никакого отношения (понятно, что продажи условных «мерседесов» падают вовсе не из-за санкций и их отмена производителю не поможет). Во-вторых, если судить по неизменно богатому традиционными дарами европейского АПК «репертуару» московских ресторанов, значительная часть российских антисанкций реально не действует и, следовательно, не наносит европейским производителям особо глубоких ран.

Тем не менее допустим на секунду, что совокупный европейский ущерб действительно достигает 100 млрд евро. Это было бы очень плохой новостью, но вовсе не только для Европы, но и для нас, и вот почему.

Наверное, мало что в мире может сравниться по силе с искренней приверженностью, если не сказать любовью западных политиков к интересам национального бизнеса. Сам факт, что, несмотря на все потери и невероятное давление всевозможных лобби, эти политики (которых можно обвинять в чем угодно, но не в иррациональности) почти единодушно продолжают выражать желание сохранить, а то и ужесточить санкции, весьма красноречив. Это означает, что немалая, по любым меркам, сумма наносимого санкциями ущерба заведомо уступает морально-политическому выигрышу от их сохранения (или проигрышу, который неизбежен в результате их отмены).

Таким образом, чем выше мы оценим упущенную европейцами экономическую выгоду, тем больше оказывается и та угроза, которую они после Крыма и Донбасса ощущают со стороны России, и тем выше ценность санкций как способа сдержать рост этой угрозы. Так что самый реальный для нас путь к отмене санкций – это совсем не шаблонная мидовская игра на мнимых противоречиях внутри западной коалиции. И вместо попыток раздуть до мифических масштабов чужой ущерб от санкций лучше задуматься над тем, как уменьшить морально-политический выигрыш Запада от их сохранения.

(В следующей статье мы продолжим разговор про санкционную мифологию в части, уже непосредственно касающейся российской экономики.)

Олег Буклемишев – директор Центра исследований экономической политики МГУ

следующего автора:
  • Олег Буклемишев