В соответствии с распоряжением Министерства юстиции Российской Федерации от 8 апреля 2022 года Московский центр Карнеги, представлявший в России Фонд Карнеги за международный мир (США), прекратил свою работу. Этот сайт — архив материалов Центра, опубликованных до 8 апреля 2022 года. Новые публикации Фонда Карнеги за международный мир на русском языке вы можете найти на сайте Carnegie Politika.
Проблема столкновения птиц с самолетами существует уже более 100 лет. Но до сих пор нет гарантированных способов ее решить. На разных этапах производители двигателей и самолетов, авиакомпании и аэропорты лишь снижают вероятность столкновений или серьезность последствий
Вопрос о роли России как государства, конечно, имеет отношение к ответственности конкретных лиц, поскольку они, по версии следствия, были встроены в цепочку субординации, где занимали промежуточное положение между начальниками в кабинетах и теми, кто нажимал кнопку злополучного «Бука». Вместе с тем, даже если суд придет к выводу о вине четверки, это не будет автоматически означать ответственность России как государства
Если Кремль хочет стабильности, начинать наводить порядок надо не с общества, а с тех, кто за ним приглядывает
Это не гуманизация, а рационализация системы. Но рациональное обычно еще и гуманней
Понятно, что наркобароны действительно существуют. Но пока все заняты фальсификациями и борьбой за показатели, они живут спокойно. Ведь их дела надо расследовать, настоящие – они умные и осторожные
Катастрофы случаются и с другими самолетами, но Sukhoi Superjet 100 давно вышел из категории «авиационная техника», став неким общественно-политическим символом надежд и разочарований. Проект, запущенный почти 20 лет назад, из красивой мечты о покорении мира превратился во всеобщий раздражитель. Ощущение, что от SSJ устали все – чиновники, авиакомпании, пассажиры. Стоит честно задаться вопросом: быть или не быть суперджету дальше? По крайней мере в том образе, к которому все привыкли
Защита Серебренникова, как и все остальные более или менее сложные сюжеты российской жизни, строилась на уповании на изменение позиции главы государства, что лишний раз подчеркивает авторитарно-персоналистский характер российского политического режима.
Аресты и конфликты во власти происходят вне всякой связи с политическими циклами. Система характеризуется тем, что в ней нет правил игры, а потому она сложно поддается прогнозу.
Кейс Абызова больше говорит о политическом климат-контроле, чем о деловом. Он — о том, что экономическая политика России делается не в финансово-экономическом блоке правительства, а в кабинетах первых лиц силовых ведомств.
Дидактический мотив таких задержаний всегда один: не защищен никто. Но этот урок все никак не усвоят ключевые представители российской элиты.